(New Romantics) [RM] [24/48] [MONO] Кино - Ночь - 1986, FLAC (tracks)

Прослушав альбом в первый раз и заснув примерно на песне «Звёзды останутся здесь», я разжился адским эпиграфом: «Ночь шуршит над головой, как вампира чёрный плащ…» и кровожадно принялся за анатомирование незатейливой и невдохновляющей музыки, с чем, к чести своей, справился быстро и успешно. Затем ту же операцию я собрался было провести с текстами, но мой блиц-криг на них рухнул внезапно и насовсем. Вместо этого я вдруг внезапно задумался о Цое, о Кино, и возникло огромное «ПОЧЕМУ?», распавшееся на десяток маленьких почемучек: почему альбомы Кино не добавили славы создателям? почему незнакомые с Кино люди, заслышав голос Цоя, начинают махать руками: выключай! Почему, наконец, удачные номера не озаряются на альбоме новым сиянием? и многие другие вопросы.
Когда я последовательно, почти по косточкам, перебрал весь альбом, получилось следующее:
Скажем так, замечаний к текстам у меня попросту нет, но есть отдельные соображения, которые здесь и будут высказаны.
«Мы вышли из дому» — Романтичная целомудренная песня. Смысл одной лишь фразы для меня остаётся загадкой:
«Зайди в телефонную будку, скажи, чтоб закрыли дверь
В квартире твоей…»
Кому и как скажи?
«Фильмы» — Слишком вымученные последние строки:
«Оставь меня в покое (3 родился), не тронь мою душу».
«Телефон и твой номер» — Формулировка физического феномена, происходящего с героем песни под воздействием её заглавия, представляется мне не совсем четкой и «русской».
«Танец на улице» — Как-то уж больно фальшиво для цоевского героя «родное окно». Вряд ли это всерьёз. Зато лаконично и выразительно:
«Мокрые волосы взмахом ладони назад!».
«Ночь» — Я просто помешался на кухнях и потерял покой, все время пытаюсь отыскать хоть одну тайну. Так, вчера я искал в холодильнике соседа и был пойман за руку. Я в отчаянии.
«Последний герой» — Сравните фразы: «и ты встречаешь рассвет за игрой в дурака» и «Но мы только вышли, чтобы стрельнуть сигарет». Прекрасные близнецы!
«Жизнь в стёклах» — Текст почти совершенный. Особенно прелестен последний куплет:
«Ветер задувает полы моего плаща,
Ещё один дом и ты увидишь меня,
Искры моей сигареты летят в темноту.
Ты сегодня будешь королевой огня».
Ностальгические петербургские образы. Изысканный декаданс.
«Мама-Анархия» — (пародия на Секс Пистолз). Не знаю, как там, в секспистоловской Англии, дело обстоит с портвейном и матом, но вся ситуация обрисована зримо. Приятно, что автор не вульгарно-критически, а иронично, по-доброму относится к симпатичным шалопаям, разыгравшим совместно с представителем доблестных вооруженных сил (тоже, кстати, по-своему милым и к тому же не безразличным к судьбе молодого поколения: «Кто ваша мама, ребята, — спросил у ребят солдат») яркое уличное представление. Ну, а условный конфликт между героями песни, возникший в последнем куплете, вполне разрешается музыкально и в мажорном финале песни.
«Звёзды останутся здесь» — концовка припева вяловата:
«Звёзды, упав, навсегда останутся здесь».
Остальной текст хорош, особенно последний куплет:
«… в каждом из нас что-то есть,
Но я не могу взять в толк,
Почему мы стоим, а места вокруг нас пустуют».
Вопрос, на который нет доселе вразумительного ответа.
«Завтра утром» («Игра») — Трогательный смутно-ассоциативный текст с нулевой динамикой, но блестящей точкой:
«только капля за каплей из крана вода,
только капля за каплей из времени дни.
Ты пойдешь рубить лес, а увидишь лишь пни…»
Вечное противоречие — хармсовский чудотворец, не совершивший ни одного чуда.
«Мы хотим танцевать» — По содержанию это заглавная песня альбома. Отсюда могло произойти и общее название, что было бы точнее «Ночи». Строки из этой песни без сомнения войдут в любые книги и энциклопедии о русском роке в качестве эпиграфов и иллюстраций его целебного социально-критического начала.
Музыка (уф!).
Из всех искусств менее всего поддается критическому анализу и менее нуждается в нём музыка. Самое абстрактное и наиболее эмоциональное, это искусство способно зазывать без лозунгов и выигрывать без жертв.
Из всех критиков лишь тот достоин прекрасного произведения, кто способен превратить свой труд в поэтическую оду, либо, представ перед ним, пусть несовершенным, но могучим, произносит с достоинством: «Я побеждён». Ибо бесконечна битва несмиряемых соперников: художника и критика, и неумеющий проигрывать в ней подобен базарной фемине, оттянутой от предмета вражды, но продолжающей осыпать её мелкими уколами или непотребной бранью.
Но, увы, все эти торжественные горделивые слова никак (ну никак!) не отнести к альбому «Ночь» и к его авторам — слишком уж обширен список несуразностей и провалов, присущих его музыкальным решениям. Незатейливый дилетантский анализ, унизительный для произведения высокого, вполне сойдет для большинства песен альбома «Ночь».
1. «Мы вышли из дому» — Гитарное соло обрывается вдруг, не развившись. В финале притопленный саксофон не в силах одолеть выделенные голоса, и из-за слабого инструментального фона песня так и не получает яркого завершения.
2. «Фильмы» — Здесь могла бы завязаться интрига между чисто русским, как у Мусоргского, проигрышем, и пунктирным рок-ритмом. Есть даже наметки на то, чтобы кульминацией песни стал «колокольный перезвон» перед третьим куплетом и дальнейшим его ветвлением, но явно не достает инструментов. Или фантазии.
3. «Телефон и твой номер» — Ужасный раздражающий вокал, физически почти не воспринимаемый. Словно самого певца тошнит от песни:
«и эта Лунэ — э — ээ…»
Размазанное гитарное соло. Жидкий фальцет в хоре выявляет голосовую беспомощность группы.
4. «Танец на улице» — Фраза «Капли дождя лежат на лицах, как слезы», поддержанная клавишами, выделяется на фоне песни, да и всего альбома, хорошим звучанием, пластичностью, тембровой живостью. Удручают же навязчивое басовое сопровождение, затыкающее музыкальные пустоты. Гитарная попытка словно бы вырезана из другой песни и вшита в эту.
5. «Ночь» — Опять вокал «бьёт мне в глазаэ-э-э-э». Но песня сделана без явных проколов. Вот только слегка не достает инструментов. «Приподнять» бы её к концу — ведь она так и просится в воздух. Но романтичное настроение песни осталось и имеет живой пульс. 6. «Последний герой» — Темп такой, словно Цой спешит поскорей пересказать содержание, уже всем известное. Припев никак музыкально не выделен. Гитарное соло — словно происки начинающего гитариста, желающего влезть в любую щель, а басовый финал, как наглядный урок маститого маэстро: так-то, сынуля!
Очень беззубая и ненужная версия хорошей песни.
7. «Жизнь в стёклах» — Божьи искры этой песни явно летят в пустоту. Гитарное сопровождение скорее напоминает процесс настраивания струн. Фон рыхлый. Тембровая сухость. Симметричная беззубая аранжировка, когда последующий куплет в точности повторяет предыдущий, и так несколько раз. Одинаковое одинаковому одинаково.
8. «Мама — анархия» — Традиционный рок. Традиционно аранжированный и записанный. Получилось почти хорошо. Правда, многовато грязи в гитаре, будто бы специально, чтобы скрыть недостатки в гитарном образовании, и довольно сумбурное, слишком преждевременное окончание. Ну куда вы все спешите?
9. «Звёзды останутся здесь» — Сакс-соло, похоже, записано так: шёл мимо Бутман с сессии Аквариума, слышит — играют; подкрался и сбацал, не снимая пальто и брюк. Басово-вокальный террор. Оперно-помпезное: «навсегда останутся зде-е-е-сь». Драматизма голосу Цоя и так не занимать, а вот чего бы подзанять, так это умения петь этим самым голосом (ведь знаменитый музыкант!) и скрывать его природные дефекты.
10. «Завтра утром («Игра») — Прекрасен дуэт — щемящий, тоскливый, протяжный:
«Завтра утром ты будешь жалеть, что не спал…».
А Цой-то, оказывается, умеет петь. Стилистически точное гитарное вступление, но… Но если бы за это давали срок, стоило бы отписать Кино максимум за групповое изнасилование прекрасной элегантной песни.
Нудные басовые соло длиною в два куплета, заменяющие кульминационные точки в музыке, изрыхляют её, будто пашню под картошку. Бас с вокалом в припеве — это такой каскадерский трюк, словно твоей головой бьют по бас-гитаре в пустой картонной коробке. Господи! Как ужасна концовка — опять это выпяченное удушающее бас-соло. А флейта? Кто посмел так играть на флейте?!
11. «Мы хотим танцевать» — Героическая оратория. Вялая мелодия, которая слегка подрагивает вокруг одной единственной ноты, и так все двенадцать строчек. Это больше напоминает декламацию под ритм-аккомпанемент. С саксом лучше, чем в «Звёздах» — видно Бутмана что-то задержало в студии, и он начал врубаться. Но для песни он не подготовлен, поэтому не имеет развития и концовки. Впрочем, концовка у песни есть: фраза «мы хотим танцевать» повторяется в финале восемь раз с такой заразительной равномерностью и прямолинейностью, что хочется крикнуть:
— Витя, не поверю, что так хотят танцевать!
Итак, оставив за собой руины альбома «Ночь», оглянемся всё же на его панораму, чтобы обобщить характерные наблюдения.
Из всех песен альбома лишь 5 и 8 можно считать сделанными с указанными оговорками. Песни 1, 2, 7 и 10 обладают огромным не реализованным потенциалом, номера же 4, 9 и 11 вообще трудно назвать музыкальными произведениями (их могли бы спасти небанальная аранжировка или изобретательная запись, но этими существами создатели альбома его явно не населили), а песня 6 вовсе и не из этого альбома, и в прямом смысле, и в переносном.
Существенным недостатком большинства номеров является изрядный басовый перекос. Идёт это, по-моему, от желания предъявить наиболее сильного музыкально члена коллектива А. Титова, но беда-то в том, что по своим чисто физическим параметрам (тембр, частота) бас не может быть лидирующим инструментом, а самые изощренные басовые партии, как правило, — либо дополнительные краски, либо подготовительные или просто фоновые шаги в развитии музыкальных структур.
Столь яркий инструмент, как саксофон, ничего не внёс в расцвечивание стиля альбома и оказался случайным сиюминутным приемчиком.
Партии гитары повсеместно лишь неуверенные, неоригинальные и не доведенные до какой-либо осмысленной формы пробы…
— А вот тут мужики сумлеваются, не потопнут ли тексты Цоя в ядрёных аранжировках?
— Рукописи не горят, а тексты не тонут, так-то, братушки.
Теперь об альбоме в целом, о его концепции и теме. Скажу ещё раз, что вряд ли его стоило называть «Ночь» — это название хотя и удобно своей абстрактной силой и приятной безответственностью (подходят также «Кухни», «Игра», «Дождь», «Утро», «Звёзды»), но привело Цоя к дурной попытке забить альбом в надуманную тенденцию. Вот почему появилась совершенно чужеродная песня «Последний герой»:
«Ночь коротка, цель далека,
Ночью так часто хочется пить…»,
Полностью разрушившая монолитность альбома.
На мой взгляд, его темой является тоска по попытке что-то сделать, вырваться, освободиться. Стремление к полной свободе духовных перемещений, к искреннему всплеску лучшим образом могло выразиться формулой «Мы хотим танцевать». И, возможно, из точно определённой темы цикла могли появиться какие-то характерные его стилевые решения.
Запись не просто фиксация музыки, известной по концертам, а поиск каких-то новых ракурсов и возможностей, взгляд из другого измерения. А для столь специфического коллектива, как Кино, запись должна служить своего рода музыкальной реабилитацией, что не только утвердит музыкальный статус группы, но и обоснует правомерность её концертной формы.
Но, может быть, значительная часть ответственности за некачественный альбом лежит на его Величестве Верховном Продюсере-I, авторе бессмертной дерьмотизации «Энергии»? Ещё Джордж Мартин учил молодых Битлз, что запись песни и песня это не одно и то же. Прошло почти четверть века, и А. Тропилло попытался опровергнуть классические аксиомы. Увы, сейчас они выглядят ещё более всепобеждающими.
Надо уметь дорожить собственной репутацией, это в равной степени относится к музыкантам, подписывающим своим именем произведение, и техническим исполнителям, ставящим клеймо уважаемой фирмы (или вы хотите сказать: «Мы не фирма, мы — организация!»). Практически все песни альбома — болванки, а не записи, а значит и весь альбом — болванка. А болванка, простите за нескромное приоткрытие — это не слиток.
Я спросил одного 18-летнего поклонника Аквариума и Алисы: «Как тебе Кино?» — «Да так себе, никак», — ответил тот. Пришлось подсунуть ему тексты «Ночи». Прочитав, он с удивлением заметил: «Довольно трудно понимается, но здорово. Очень здорово!» и глазёнки его сверкнули.
Каждая хорошая группа должна заботиться о том, чтобы служить собственной рекламой (иных-то не бывает), или, в крайнем случае, не стать антирекламой самой себе. Песни о «тонущих текстах» — наивный лепет и перезвон хитрой лени. Эта музыка не вдалбливается миллионам средствами массовой информации, а изредка, издали, оторвавшись от некачественного динамика, достигает неподготовленного уха (имеется в виду та масса молодёжи, которая не «вхожа» в сферы и измерения), она обязана цеплять, завлекать внутрь себя. Иначе успех будет за гладкошерстными породистыми антоновыми, боярскими, землянами, секретами и десятками подобных, а Мастера Цоя затолкнут в дальний изолированный угол апартаментов музыки.
Музыка В. Цоя обладает огромной подспудной мощью, но тот словно бы боится, таит и экономит внутреннюю энергию, чтобы себя не порастратить, возможно, боясь груза ответственности, который возляжет на него. Жаль, очень и очень жаль.
Однако я благодарен Виктору Цою за ту работу, которую он вынудил меня проделать по поводу «Ночи» — я научился слушать и понимать его. Но выпадет ли подобное удовольствие ещё на чью-нибудь долю после альбома «Ночь»?

Я бы вообще (будь моя воля) записывал бы академический вокал и сольные инструменты (скрипка и т.п.)... только в Моно (и на какой-нибудь старенькой ламповой технике 50-х...

Лично я решил всегда раздавать и исх.оцифровку... если использую какое-нибудь прогр.вмешательство в звук...