Носороги (Марк Розовский, Андрей Молотков, Ирина Доценко) [2011, Фантасмагория, TVRip] Театр "У Никитских Ворот"

Обратившись к "Носорогам", Розовский сумел построить убедительную логику существования и взаимодействия персонажей в абсурдной ситуации, избежав как нарочитой социальности, так и излишней гротесковости. Он рассказал историю про людей, живущих в нашей стране и в наше время, когда массовое сознание оказалось в плену, с одной стороны, у мыльных опер, шоу-бизнеса, еще недавно осуждаемой гей-культуры, с другой - у идеи сильной руки, когда страх перед терроризмом выливается в очередные поиски врага, носящие националистический оттенок, на сей раз с мусульманский "акцентом".
Абсурд - в буквальном смысле "ответ глухого", но Розовский учитывает, что в России всегда, по большому счету, жили по законам абсурда - это стало неотъемлемой частью нашего быта, социального устройства, общения, сознания. Мы в абсурде давным-давно угнездились, пригрелись, научились говорить, не ожидая ответа, и даже сохранять человеческое. Бессмысленность быта, изначальный трагизм бытия, экзистенциальное одиночество - все это у нас неотрывно от утверждения, что "надо жить", независимо от того, "увидим ли мы небо в алмазах". Десятилетия атеизма довершили и закалили уверенность, что нужно и можно сохранять человечность в любом несчастье, на любом дне, даже принимая безнадежность существования без Бога.
Шестидесятник Розовский и ставит "Носорогов" про наш, родной, почти домашний абсурд, где в каждом зреет носорог, но это не мешает кухонному диалогу. Если первая сцена в кафе, когда герои впервые обсуждают внезапное появление носорогов, еще распадается на отдельные комичные номера, то уже в офисе рисуется современный расклад отношений, нелепых, но вполне привычных. Молодые служащие молотят по клавиатурам, не подключенным к компьютерам, передвигают друг другу огромные кипы папок, отбиваясь от работы, машинально рвут только что напечатанное. При этом, переглядываясь, посмеиваются над "магнитофонными" поучениями начальника - мсье Папийона (Юрий Шайхисламов), вот уж точно носорог! Внутренне объединяются против велеречивого пустобреха Ботара (Александр Лукаш). Искренне сочувствуют убежавшей от носорогов колоритной мадам Беф (Ирина Морозова). Этот мир населяют не знаки, а вполне узнаваемые персонажи: энергичная девушка, мечтающая о любви и выбирающая в качестве объекта не сильного, а, напротив, слабого партнера (Дэзи - Ольга Лебедева); карьерист, уверенный, что обойдет простака-соперника, но до поры покровительственно поддерживающий с ним дружбу-игру (Дюдар - Владимир Давиденко); уверенный, что все знает про жизнь, готовый насаждать свое представление о "правильности" любым путем, вытесняющий в подсознание свои подлинные желания психопат (Жан - Валерий Толков); пузатый лавочник, радостно готовый кроваво поохотиться, если разрешат (Сергей Шолох)...
Актеры через диалог, через пластику передают готовность своих героев "оносорожиться" - примкнуть к орущему хором большинству даже вопреки своим якобы принципам. Именно это страшно, а не топот чудовищ за стенами. Каждый актер находит свои "носорожьи" задатки - от явной демонстрации вдруг возникающей звериной повадки (Папийон) до сложного синтеза. Жана - Толкова, например, распирает любование своей силой и уверенностью, в то же время он пугливо прячет латентную гомосексуальность. Дэзи - Лебедева вообще не проявляет звериного начала, тем страшнее - оно ощущается в ней все время на уровне неформулируемых деталей. Сцены превращений отыграны без каких-либо специальных эффектов, но очень убедительно.
Среди персонажей, готовых предать человеческое, находится человек - как и в нашей жизни он всегда есть, - который и хотел бы, но не может стать как все. Именно благодаря ему, Беранже в исполнении Юрия Голубцова, история Розовского состоялась, оказалась понятной и пронзительной, действительно страшной, но не безнадежной.
Голубцов играет Беранже как человека очень симпатичного, простодушного, но неглупого, уставшего от безлюбовности, треска фраз, нелепых социальных требований, от того, что окружающие знают, как надо жить. Сам он не знает, прячется в пьянство и с упорством цепляется за этические культурные формулировки, осознавая, впрочем, что они обесценены, и потому произнося свои доводы в спорах не без самоиронии. Беранже комичен - он не умеет соответствовать. Лохматый среди причесанных, нелепо одетый - шорты до колена, пиджак поверх майки в полоску, сандалии и длинные носки, не предполагающие выставления напоказ, - таков он среди подтянутых и аккуратных. Он опирается на нечто более тонкое, чем логика, и его не смущает, что в кафе среди обычных его завсегдатаев занимаются игрой в силлогизмы причудливые персонажи пьесы Ионеско. Появление носорогов его поначалу тоже скорее забавит, чем пугает, и он в отличие от остальных, тех, кто потом превратится в носорогов, вовсе не склонен ни биться в истерике, ни отрицать невозможное. Он знает, что все возможно. Беззлобный пьяница, он искренен, обаятелен, мягок, слаб. Но с самого начала в нем ощущается некий стержень - пусть слова обесценены, но понятия, за ними стоящие, для Беранже живы. В какой-то момент осознаешь, что перед нами не наивный простак, а поэт. Мир на краю гибели, и если не поэзия его спасет, то что же?
Розовский не пугает материализацией хаоса. Он нам, чей глаз замылился, напоминает. Протыкающие периодически белое пространство сцены огромные костяные рога комичны, но они материальны, они рядом. Сценография, придуманная Сергеем Лисянским, - выгнутое запятой стерильно белое пространство с большим окном и полками, которые уставлены книгами (и среди них - толстая "Русская литература"), тем не менее рушится, распадается. А человек остается. Пусть хоть один-одинешенек.Александра Лаврова (kultura-portal.ru)