werderwer писал(а):
Однако отмечу, что ваш дедушка - симпатант одного грузинского "боевика-большевика", большого любителя эксов и убийств тех, кто возил много денег по работе.
Логично предположить, что уже одно то, что дедушка зачем-то под руководством этого параноика и убийцы Сталина поперся в Польшу пострелять - ставит деда в ряды и террористов, и обыкновенных уголовников. Только уже с радикально иного конца фашизма.
У фашизма ведь ДВА лица. Нацизм и большевизм.
P.S. это намек, что Вы пытаетесь рассуждать о свободном обществе, руководствуясь заложенной в подкорке программой совка, стереотипами старой пропаганды. Что в корне неверно, да и просто скучно читать.
Вы наверное имеете ввиду мой пост в топике,посвященном "Варшавской битве"? Я там упомянул,что мой прадед участвовал в польском походе. Признаюсь,ошибся, в этой операции он не участвовал,хотя в гражданскую воевал на стороне красных. Ставит ли это его в ряды террористов и уголовников,судите сами. Я тут на днях перенес его автобиографию,которую он сам когда-то написал,в электронный вид, и приведу несколько отрывков из нее. Хотя наверное ваша свободолюбивая душа воспримет это,как "совковую пропаганду".
"...Я, Крашенинников Михаил Яковлевич,родился
в д. Медведево в 1984 году,образование 4 класса сельской школы и
6-месячные курсы районной колхозной школы. Трудился в сельском хозяйстве,
а зимой работал на лесозаготовках на лесопромышленников,весной на лесосплаве.
В 1915 году я был призван в армию и направлен в Выборг в кре-
постную артиллерию. После 13 мая 1915 года направили на фронт в Иван-
городскую крепость в дивизион тяжелой артиллерии.
Когда наши части разбили,я попал на переформирование и был направлен
в 47-й артилерийский тяжелый дивизион. Мне запомнилось на всю жизнь,как
мы отступали из-под Ивангорода,тяжелые орудия везли на себе до самой
станции Бологое,шесть суток не спали,а беженцев там сколько скопилось,
плач детей,ужас.
В 1917 году мы стояли под Барановичами,станция Погорельцы. Фронт все
рушился,солдаты стали брататься с немцем. Не стало поступать на фронт ни
продовольствия,ни снарядов. По слухам от приезжавших на фронт солдат стало
известно,что идет восстание в армиях в Москве и в Петрограде.Нам, солдатам
пришлось сделать армейский митинг,и было указание по частям выбрать по од-
ному представителю из каждой роты,батареи,эскадрона и послать в Петроград
и Москву,узнать,что делается в России.так и было сделано,а потом они верну-
лись и пошла борьба,кто был в Петрограде.тот перешел на сторону большеви-
ков,а из Москвы кто вернулся,те были все за эсеров.Как стало приближаться
время Учредительному собранию,пошли выборы начальства. Весь военный ко-
мандный состав переизбрали. Я был избран старшиной 3-й батареи 47-го арт-
дивизиона.Мне пришлось много переживать,потому как рухнула воинская дисци-
плина,солдаты безо всяких отпусков стали уезжать по домам,бросая фронт,да
и беда в том,что на фронте не стало никакого снабжения,не только людей,а
и коней в дивизионе кормить нечем стало,рядовой,ему что,бросил всё,а вот
мне пришлось много заботы потратить,ведь кони дохнут без фуража. Наконец
погрузили нас в вагоны и отправили в Россию,в г. Симбирск,ныне Ульяновск.
Там мы выгрузились на станции,я все сдал,а коней Совет солдатских депутатов
раздал населению. Мне выдали документ на свой военкомат явиться . Домой я
явился Великим постом в конце февраля 1918 года.
Но дома мне пришлось жить недолго,время было тревожное,
и я был мобилизован в Красную армию. 7 сентября 1918 годая был отправлен на вторую
войну,гражданскую. Сначала попал на формирование в г. Нижний Новгород в
тяжелый артдивизион,потом направили нас в село Красное Тамбовской губернии
воевать с генералами Красновым и Деникиным. Потом отступали,попал я на
формирование в г. Можайск и был отпущен домой на 10 суток. Дорогой я заболел
сыпным тифом и дома прожил всего одни сутки,потом меня отправили в город в
больницу. После 20 дней лечения снова отправлен в Казань,а потом прошла только
неделя,и отправили меня опять на фронт в 15-ю Инзенскую дивизию в пехоту,но
скоро перевели в 30-ю стрелковую Иркутскую дивизию,в 3-й дивизион легких
орудий. Воевал с Врангелем.
Мы вели бои на Чонгарском мосту в направлении Симферополя. Положение
было плохое, солдат-красноармейцев много легло. Главное место для прохода
узкое,стороной никак не обойти,кругом плавни. Врангелевские орудия все бьют
по Чонгарскому мосту,железную дорогу каждый день разбивают,а наши саперы
каждый раз опять путь настилают. Наконец фронт Врангеля рухнул,и мы вошли
в Симферополь. Офицеры все погрузились на крейсера и уплыли.
В Крыму очень плохо было с питьевой водой. Не знали,как лошадям воды
добыть. Колодцы глубокие,45 сажен,а воды в них мало,а из моря пить нельзя.
Как говорится,у воды и без воды.
Как фронт ликвидировался,направили нашу часть в Мелитополь. В Мелитополе
было неспокойно,там все местные раньше у махновцев служили. Мне пришлось
выезжать со своим расчетом проверять местные села. В селе никого не можем
найти,а как выезжали,нас обстреляли из пулемета. Пришлось вернуться,еще раз
проверили и арестовали человек 6,которые раньше служили у Махно.
Через некоторое время я демобилизовался и прибыл домой на родину в 1921 году.
Дали мне новую землю и начал я строить свое хозяйство. Так мы прожили до 1929
года,потом вступили в колхоз.
В 1938 году избрали меня депутатом сельсовета,и я работал
секретарем сельсовета до 7 июня 1942 года.
В июне 1942 года призвали меня опять на войну и направили в Гороховецкие лагеря,
в учебную команду. там мне присвоили звание старшего сержанта и назначили коман-
диром противотанкового орудия ЗИС-3 полуавтоматической системы.
Через месяц наш 301-й легко-артиллерийский полк отправили под город Ржев
в 30-ю армию. Место под Ржевом очень плохое,подвести снаряды близко к орудиям
невозможно. Всю ночь таскаешь на себе,а час-два пострелял,и опять нечем стрелять.
Командир наш все давал мне задания,то пулемет снять,чтобы наша пехота продвига-
лась вперед,то ДЗОТ разбить. Однажды мне удалось подбить прямой наводкой немецкую
машину с пехотой,за что меня наградили значком отличника-артиллериста. Вторую
награду я получил за снятие двух пулеметов,не давали эти пулеметы двигаться
нашей пехоте. Меня командование наградило медалью "За отвагу".
Потом нас перебросили из-подо Ржева под Белгород. Там было легче передвигаться,
место повыше,но бои шли посильнее. Земля под нами трясется,танков горит и наших,
и немецких ужас какой,кто слаб сердцем.тот седеет за один месяц,а самолетов
над нами десятка два все время кружится,сбрасывают бомбы по окопам.
Мне пришлось под Белгородом сжечь два немецких танка. Тут выходит на нас третий танк,
а наше орудие лейтенант Затеев поставил на открытую позицию. Я стал протестовать,
товарищ лейтенант Затеев,здесь позиция неуместная,открытая.Он мне сказал:
не разговаривай,ну и получилось,что по танку мой наводчик промазал,я сам быстро
встал к орудию на наводку,и тут меня подстрелил немецкий снайпер в левое предплечье,
и пуля застряла у меня в груди у легких. Обожгло меня сильно,и, чуть я опомнился,
отправили меня в санбат,потом в полевые госпиталя,потом в тыл,в город Баку. Через
месяц мне выслали справку в Баку,что я награжден орденом Отечественной войны вто-
рой степени.Еще мне выдали тысячу рублей премии,потому что за каждый подбитый танк
тогда было положено командиру орудия и наводчику выдавать по пятьсот рублей.
Пролежал я в госпитале в Баку до ноября 1943 года,потом меня направили в свой военкомат,
а там комиссия признала меня годным к нестроевой службе и дала направление на
Митькинскую военную базу №360,где я послужил заведующим хлебопекарней до 25 августа
1945 года. А на полученные тысячу рублей премии за подбитые танки я купил по
возвращении корову,и она нам очень помогла пережить эти годы..."
