Вишневский Януш Леон - Гранд [Иван Литвинов, 2014 г., 128 kbps, MP3]

Petrika: Вишневский один из немногих современных авторов, чьи романы я покупаю в печатном варианте. Но... насколько уважительно я отношусь к его предыдущим творениям (и, прежде всего, к роману "Бикини"), настолько же разочаровывает "Гранд".
Хотя начало понравилось. Болезненно переживающая разрыв с бой-френдом, молодая известная журналистка просыпается на рассвете на пляже в Сопоте в обнимку с бутылкой вина. Идет дождь, от которого ее прикрывает пляжным зонтом бомж. Не вставая с песка, девушка промывает дорогими духами язвы на его ногах. Потом ведет завтракать в расположенный рядом легендарный отель "Гранд", а затем не придумывает ничего лучше, кроме как снять номер на двоих. Для себя и бомжа. Номер оказывается именно тот, в котором когда-то жил Гитлер.
Далее следует рассказ этого самого бомжа о визите Гитлера в Сопот. Все со слов деда (примкнувшего к немцам поляка), который до конца жизни тешил себя воспоминаниями о секретарше Гитлера и о том, как однажды провожал ее в магазин за чулочками, гребешками для волос и прочим... Причем, о Гитлере и о эсэсовцах Вишневский рассказывает хоть и обтекаемо, но весьма и весьма уважительно, чего нельзя сказать про его повествование о Путине, который тоже, было дело, останавливался в этом отеле. Здесь вдруг появляются кавычные эпитеты "великий", рассказы о специальном анти-аллергенном постельном белье для Путина, которое русские сперва потребовали приобрести, а потом утащили с собой, дабы никто не вздумал по волосам, поту и прочему придумать какое-то генетическое оружие. А еще о том, что он потребовал себе на завтрак восемь видов черного хлеба. И бла-бла...
Дальше круче. Между строк этого гимна польским бомжам под названием "Гранд", Вишневский вдруг от лица русской девушки - отельной горничной с двумя высшими образованиями - сообщает, что "для нее настоящая Россия была только в Сибири. А все остальное - это были просто какие-то колонизированные пространства."
Познания Вишневского в истории и географии, которые он вдруг решил вылить на страницы нового романа, потрясают... В частности, отец русской горничной, погибший "молодым блондином" в Чернобыле (в 1986-м) родился "в Бресте, ныне белорусском, а тогда польском"... Нет, ну понятие молодости, конечно, весьма растяжимо. Впрочем, через несколько страниц, Вишневский, видимо, вспомнил, в каком году Брест после 27-летнего пребывания в составе Польши отошел СССР, и сообщил читателям, что в Польше отец горничной никогда не бывал. Но при этом мотался по военным гарнизонам, таская за собой вырезки из польских газет, польские пластинки и письма на польском языке, которые он писал своим родственникам и получал обратно так и не доставленными адресату.
Уделяя немалое внимание этой русской горничной и даже симпатизируя ей, Вишневский все же не единожды то намекает, то прямо сообщает читателям, что русские - дебилы, которые принося мастеру уникальные настенные часы, требуют сделать из них сотню наручных, и в состоянии сохранить, например, уникальный памятник архитектуры исключительно по оплошности и из любви к водке. В частности, немецкой.
А порой вдруг заявляет, что к русским в Польше относятся все-таки нормально. Чего нельзя сказать об отношении к полякам в России, ибо русские считают, что поляки "зациклены на своей исключительности" и "все до одного должны на какое-то время оказаться запертыми в дурдоме". Приведенная цитата, конечно, крайность, на что и сам Вишневский указывает, называя человека, который это сказал "крайним русским националистом", но и речи остальных русских сибиряков, начинающих говорить правду "только после седьмой бутылки" водки, мало чем отличаются в исполнении Вишневского от приведенной цитаты.
В противовес русским немцы и, в том числе эсэсовцы, у него выходят прям-таки герои сентиментальных романов. Эсэсовцы вежливые такие, "спасибо", "пожалуйста" не забывают говорить, ноги у дверей вытирают, тяжелый товар продавщицам помогают двигать... А их подстилки и вовсе невинные овечки: "Ой, я не знала... ой, он меня одеялком укрывал, с углем помогал... ой, я евреям в тюрьмы продукты передавала через моего эсэсовца Вилли"...
Примерно к концу второй трети книги, понимая, что русских вроде бы оставили в покое, удивилась "Неужели промолчит про крушение самолета под Смоленском?" А нет, рано радовалась. Не промолчал, ловко вставив в уста одного из героев "беспримерное и не знающее аналогов в истории убийство в Смоленске" и то, что приехав в Сопот Путин как раз-таки договаривался с Туском об избавлении от Качиньского.
Все это стойко напоминает об информационной войне, к которой примкнул на страницах своего романа некогда уважаемый мною автор...
Ладно бы роман был интересный, захватывающий и "пронзительный", как указано в аннотации, (посмеялась бы над взглядом автора на русских и все), а то сплошная демагогия обо всем сразу и ни о чем конкретно. Такое ощущение, что Вишневский на фоне происходящего в мире, вдруг испугался, что если не вставит свои пять копеек, то европейское сообщество решит, что "кто не с нами, тот против нас", и быстренько настрочил это... Пусть ни о чем, зато ярко демонстрирующее его гражданскую позицию.
Ну и какой же конъюнктурный роман современного европейского писателя обойдется без демонстративного проявления лояльности, а местами даже восхищения однополыми связями? Уж точно не "Гранд" Вишневского.