xela1975 · 26-Июл-08 10:27(16 лет 11 месяцев назад, ред. 27-Июл-08 00:45)
Улитка на склоне Год выпуска: 2006 Автор: Аркадий и Борис Стругацкие Исполнитель: артисты Аудио Театра Дмитрия Урюпина Жанр: фантастика Издательство: Издательство «ВОКРУГ СВЕТА» Тип: аудиоспектакль Аудио кодек: MP3 Битрейт аудио: 32kbbs Описание: постановка: Аудио Театр
Размер: 120 Мб
Битрейт: 32Кб/с
Продолжительность: 8:50:17 От издателя:
Лев Толстой, умерший в начале XX века, мечтал, чтобы его книги читали хотя бы через поколение. Писатели эпохи НТР еще более трезво оценивают свои перспективы в быстро переменчивом мире. Но именно повесть "Улитка на склоне", недооцененную современниками, сами Стругацкие считали той вещью, которая дольше других не утратит своей актуальности, своей литературной значимости. Это самое загадочное, самое глубокое, самое многоплановое произведение не только в отечественной, но и в мировой фантастике. Ему просто нет аналогов. Аудиоспектакль читают артисты Аудио Театра Дмитрия Урюпина.
Озвучка оставляет желать лучшего... актеры временами переигрывают; актер, озвучивающий Кулака, это вообще нечто... неестественно и ненатурально.... Но за раздачу спасибо.
Для 32 кбит звук неплохой, но озвучка кошмарная. Студенческий спектакль, голоса противные, пытаются передать эмоции, но ни мастерства ни способностей. Не смог слушать больше 10 минут
Озвучено, очень хорошо.
Предо мной оригинал лежит, книга выложена полностью. Вот послесловие:
Цитата:
«Вот чем я болен – тоской по пониманию» Тщета людских усилий, надежд, устремлений – с этой мыслью закрываешь «Улитку на склоне». Эта лучшая, может быть, из повестей Стругацких была написана в роковом 1965 году, сейчас же после крушения хрущевской оттепели, и судьба ее так же необычна, как и содержание. Впервые она была опубликована разъятой на две половины, на «Лес» и «Управление» – то есть выхолощена, лишена музыкального контрапункта – переклички сюжетов, персонажей, картин; лишена единого смысла – чудовищное варварство, невозможное в нормальном обществе... Но оказалось, что и в таком виде книга сохранила свое очарование и обличительную силу. «Лесную» половину, вышедшую заметным тиражом – 65 тысяч, – читатели не только заметили: ее перепечатывали, переписывали от руки (это я видел сам). Вторая половина появилась в иркутском журнале «Байкал», ничтожным тиражом – тысяч пять? – и просто не добралась до читателей, ибо рядом с «Улиткой» журнал поместил дерзкую статью критика Аркадия Белинкова. Одну крамолу помножили на другую, номера журнала изъяли из библиотек, и книга была окончательно загнана в подполье. Вплоть до 1988 года... Параллель, которую почему-то никто не замечает: «Улитка на склоне» провела в небытии чуть меньше, чем «Мастер и Маргарита», – двадцать три полных года. А ведь есть закон, почти абсолютный: слава или бесславие книг наступают примерно через двадцать лет после публикации – они должны вылежаться, причем не в столе автора и не в редакционном шкафу, а в умах читателей. Книги чахнут без людского общества – как сами люди. Мы до сих пор не осмыслили «Улитку», ибо не могли ее обсуждать, не могли спорить и гневаться друг на друга и так приходить к истине. Мы предлагаем это послесловие, чтобы побудить читателей к размышлению. Вот только один из возможных – многих – предметов для спора. Мораль повести, ее нравственный заряд кажется ясным: «Какое мне дело до их прогресса, это не мой прогресс... Здесь не голова выбирает. Здесь выбирает сердце. Закономерности не бывают плохими или хорошими, они вне морали. Но я-то не вне морали!» Это думает Кандид о «славных подругах», он формулирует точно и исчерпывающе: «Идеалы... Великие идеи... И ради этого уничтожается половина населения! Нет, это не для меня». Верно – это не для нормальных людей. Верно – в 1965 году не знали, а теперь известно: уничтожена была половина населения. Не в Лесу выдуманном – у нас. И реляции «славных подруг» нам знакомы: «В битву вступают новые... Успешное передвижение... Спокойствие и Слияние...» Знаем цену этому Спокойствию. Хорошо знаем. Безумные амазонки – властолюбицы, «жрицы партеногенеза» – не более чем носительницы крайней, доведенной до полного уж абсурда, тоталитарной идеи. Как полагается, они стремятся к уничтожению – по отечественной классической терминологии – «внутреннего врага»; абсурд в том, что таковым объявляется не инакомыслящий – тунеядец, капиталист, еврей, христианин, кулак, интеллигент, коммунист, вредитель и так далее, – а мужчина. Он – объект жгучей и неистовой ненависти. Нелепость? Конечно – в том смысле, что половой инстинкт – штука могучая, и очень трудно представить себе, как можно увлечь женщин столь противоестественной идеей. Стругацкие взяли эту крайнюю модель, привели доказательство ad absurdum, чтобы вскрыть идиотизм той ненависти, к которой мы привыкли: групповой, национальной, расовой и пр. Беда в том, что мы взращены ненавистью, в трех ее водах купаны, полагаем ее нормой бытия – вот нам и напоминают о нашей моральной ущербности, напоминают, если вдуматься, резко и безжалостно. «Тебе если по морде вовремя не дать, ты родного отца в бетонную площадку превратишь. Для ясности». Это говорит странный персонаж – шофер Тузик. Давайте теперь, держа в памяти приговор «славным подругам»: «Мне это страшно, мне это отвратительно...» – поразмыслим над этим субъектом и спросим себя – следом за Перецем: «Все время этот Тузик, что за елки-пилки? Свет на нем клином сошелся, что ли? То есть в известном смысле сошелся...» В каком смысле?! Не забудьте, читатель, Стругацкие, как и все настоящие писатели, словами не бросаются, и раз уж оно сказано, то свет на Тузике все-таки сходится. «Кефироман, бабник отвратительный, резинщик...» – думает дальше Перец. Так что же в нем особенного? Да то, что имя им легион, как сказано в Евангелии. Миллионы таких, масса – если пользоваться марксистским словарем. «Боже мой... они пьют кефир, они пьют безумно много кефира... они играют в фанты и в бутылочку... они меняются женщинами» – это тоже мысли Переца, и не о Тузике уже, обо всех. И опять о Тузике, о его словаре: «дамочку попытались использовать», «девки... стервы... бабочки... падлы... сучки...», о пятнадцатилетней жене, которой он пытался расплачиваться «с приятелями за приятелевых любовниц». Или – о Домарощинере: «Не везет Домарощинеру. Возьмет новую сотрудницу, поработает она у него полгода – и рожать...» Или – о Квентине, который «по ночам плачет и ходит спать к буфетчице, когда буфетчица не занята с кем-нибудь другим...» Или – об Алевтине, «которую никто никогда не любил нежно и чисто». Напомним: это ведь не та проза, где сексуальная тема вводится, так сказать, в директивном порядке, для соблазна и представительства, как говорили Ильф и Петров. Это Стругацкие, а они о сексе и эротике писать не любят – не их жанр... Но здесь, помимо Тузика и прочих – и помимо «славных подруг» с их антисексуальным бунтом, – они ввели еще один сюжет, так сказать, обобщающий. Чтобы стать директором Управления, надо переспать с библиотекаршей Алевтиной – это действует без осечки: сейчас же выходит сводный оркестр – играть встречный марш... Еще один абсурд? Конечно. Но заметьте, это всемогущество секса полностью симметрично с абсурдом полного отказа от него – – в «лесной» части. И напрашивается простенькая мысль, что чудовищная затея «подруг» не на пустом месте выросла, что надоело им зваться сучками и падлами, не хотят больше – без вас обойдемся, козлики... Это лишь один и не самый показательный сюжет, мы разобрали его только потому, что он неявен, скрыт под очевидными «ужасными чудесами» (Ст. Лем) и Леса, и Управления. Стругацкие не отказываются от морального суждения, но каждый раз предлагают нам, прежде чем сесть в судейское кресло, поразмыслить. «Улитка на склоне», более чем любая из книг Стругацких, призывает нас к пониманию: в мире есть чуждые нам ценности, составляющие основу жизни других людей. Поэтому нам говорится: «Вот чем я болен – тоской по пониманию».
Озвучка оставляет желать лучшего... актеры временами переигрывают; актер, озвучивающий Кулака, это вообще нечто... неестественно и ненатурально.... Но за раздачу спасибо.
Лучшая озвучка: зозулин.мараш.степанов... Просто гениально! Музон пинк флойд ! Лучше невозможно.
